Знак розы - Страница 31

– Бедняжка, – с грустью произнес он. – Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить.

– Нам всем пришлось пережить много трудностей, – вздохнув, сказала она. – Истории других людей намного хуже моей. Ведь ты вообще потерял своих родителей. Это – настоящая трагедия. Шли годы, но я не могла забыть тех дней одиночества и отчуждения. И вот теперь, когда я увидела эту беспомощную малютку, брошенную на лужайке в саду… – Ее голос оборвался, и она несколько секунд молчала, пытаясь успокоиться. – Я просто хотела… Я должна была сделать все, что от меня зависит, чтобы с ней не случилось ничего плохого.

Девочка на руках у принца не спала, но он все же рискнул сесть в кресло-качалку и заметил, что она благосклонно восприняла это. Он очень хорошо понимал то, о чем ему только что рассказала Лилиан. Его собственные воспоминания о том страшном периоде никогда не покидали его.

– А теперь расскажи о себе, – сонным голосом попросила она. – Ты говорил, что Густав спас тебя. Что случилось, когда ты приехал в Штаты?

– Вначале мы тоже скитались с места на место, но мы жили у людей, которых хорошо знали, и это было не так уж плохо. Марк был старшим, и поэтому ему приходилось играть роль взрослого. Кроме того, он был коронованным принцем и уже тогда должен был посещать всякие собрания и вникать в проблемы, далекие от его детского понимания. Мелисса была совсем ребенком, и мне приходилось заботиться о ней.

Он на секунду прервался и улыбнулся. Забавно, что Повариха, напомнив ему о том, как он носился повсюду с Мелиссой на руках, заставила его снова перелистать ту главу его жизни, о которой он почти уже забыл. Теперь же воскресшие воспоминания, казалось, переполняли его.

– Мы с ней обычно прятались, когда не хотели есть овсянку, – продолжал он. – А потом двоюродный брат моего отца и его жена забрали Мелиссу к себе в Беверли Хиллз, а наш дядя Рудольф привез меня и Марка сюда, в Канзас.

– Понятно, – сказала она, зевая. – Я совсем забыла о твоем дяде. Кстати, где он сейчас?

– В прошлом году мы вместе поехали в Октавию, чтобы покончить с подпольем бунтовщиков. Потом я вернулся, а он остался там.

Она ничего не ответила, и он посмотрел на кровать. Ее дыхание было тихим и спокойным. Она уснула. Он продолжал сидеть в кресле и смотреть на нее. Ему нравилось слушать ее дыхание. Она стала такой близкой и нужной ему – почти незаменимой! Это то, чего он опасался всю свою жизнь. Ему не нравилось ощущать, что его жизнь переплетается с другой жизнью. Он всегда был сам себе господином, только он один держал свои связи в руках и контролировал их: когда хотел, он мог разорвать отношения и уйти. Но теперь что-то изменилось. Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией.

Может, наступил какой-то другой период в его жизни? Этого он понять не мог, но зато хорошо понимал, что не хочет терять ее. Но что он мог сделать для того, чтобы этого не случилось? Перед ним встал вопрос, на который у него не было ответа. Пока еще не было.

Наконец Оливия заснула, но он продолжал сидеть, боясь пошевельнуться и разбудить ее. Незаметно усталость одолела его и, глубоко погрузившись в кресло и прижимая к себе спящего ребенка, он сам заснул младенческим сном.

Лилиан проснулась с первыми лучами солнца и увидела Патрика в кресле с Оливией на руках. Тихонько посмеиваясь, она выскользнула из-под одеяла, на цыпочках подошла к принцу и, нежно поцеловав его в щеку, осторожно взяла из его рук девочку. Малышка продолжала спать. Она уложила ее в колыбель, а когда повернулась, чуть не вскрикнула от неожиданности. В лучах яркого утреннего солнца перед ней стоял принц.

– Доброе утро. Все в порядке? – спросил он, слегка прищурившись.

Она с нежностью посмотрела на него и кивнула. Он улыбнулся ей и провел пальцами по ее щеке.

– Мне хочется знать, что ты думаешь об Оливии? Ты считаешь, что она – моя дочь? – тихо спросил он.

Ее глаза затуманились. Она пожала плечами.

– Только ты можешь это знать, – ответила она.

– Я до сих пор не могу понять, как это могло случиться. Но слишком многое свидетельствует об этом, – сказал он, покачав головой.

Лилиан сделала глубокий вдох и сказала то, чего ей, вероятно, не следовало говорить.

– А может быть… может быть, это Марк – ее отец?

Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.

– Ты пытаешься рассмешить меня? Марк – человек строгих правил. Он совсем не такой, как я.

– Я не думаю, что ты хуже Марка, – ответила она тоном защитницы.

Он удивленно посмотрел на нее. Интересно, что заставляет ее так думать?

– Ты тоже хороший, – упрямо сказала Лилиан.

– Нет. Во всяком случае, не такой, как Марк.

Он долго и пристально смотрел ей в глаза и постепенно осознавал, что, кроме влечения к ней, его переполняет невыразимая нежность и благодарность. Встретив ее, он почти поверил, что мир может существовать без лжи, предательства и вероломства. Почти поверил. Но еще не совсем.

Он приблизился к ней и, бережно взяв ее за подбородок, прикоснулся губами к ее губам. Ее губы приоткрылись, и он стал нежно ласкать их языком. Она вздрогнула и прикрыла глаза. Он тоже прикрыл глаза, но даже с закрытыми глазами продолжал видеть перед собой ее дивное лицо. Он запомнит ее, он запомнит ее запах и голос, прикосновение к ее коже, вкус ее губ. Может быть, совсем скоро он познает ее гибкое тело. От этой мысли все его тело в один миг охватило пламя. Ему так мучительно хотелось этого.

Но нет, не теперь. Теперь он был смертельно уставшим. С трудом оторвавшись от ее губ, он отступил.

– Прости, я дико устал. Мне нужно пойти к себе и немного поспать. Разбуди меня, если случится что-то срочное, – низким голосом сказал он, не в силах оторвать от нее глаз.