Знак розы - Страница 22

– Густав, что будет, если мы не найдем мать этой малышки?

Густав, казалось, был не менее встревожен этим, чем она.

– Что ж, тогда, пожалуй, нам придется отправить ее в приют, – ответил он. – Другого выхода я не вижу.

О нет, подумала она, взглянув на колыбельку. Только не это.

– Густав, как вы думаете, эта девочка может быть дочерью принца? – неожиданно решилась она.

Казалось, этот вопрос ошарашил Густава, и Лилиан поняла, что он может не знать тех подробностей, которые побудили ее его задать.

– Я понимаю, что вопрос может показаться вам крайне бестактным, – быстро продолжила она. – Но я испытываю сильную привязанность к этой малышке и пытаюсь сделать все, чтобы помочь ей. Есть предположение, хотя и трудно доказуемое, что эта девочка – дочь принца Патрика, и я лишь хочу выяснить, насколько это возможно.

Густав слегка отступил, сложил руки на груди, и по его виду было ясно, что он чувствует себя крайне неловко. После небольшой паузы он наконец прочистил горло и сказал:

– Я не знаю, насколько это может быть правдой, госпожа. Но я хочу сказать вот что: принц Патрик хоть и создал себе репутацию вольнодумца и распутника, по большей части это всего лишь роль, которую он играет. Признаюсь вам, что несколько лет назад он действительно окунулся в водоворот разгульной элитной жизни. Знаете, молодым людям все хочется попробовать и узнать. Но он вовремя остановился. Теперь он редко посещает вечеринки и только изредка выпивает больше стакана вина за ужином. Что же касается женщин… – Он помолчал, пожал плечами и пристально посмотрел на нее. – Их у него было немного, особенно за последние три года. Я знаю принца с момента его рождения и могу сказать без колебания, что он – на редкость порядочный молодой человек. Это все, что я знаю.

Лилиан вздохнула и закусила губу.

– Спасибо, Густав, – сказала она.

Она чувствовала, что Густаву можно верить. Теперь ей придется пересмотреть свое отношение к Патрику.

Принц Патрик тихо постучался в дверь детской. Он не знал, зачем пришел сюда. Последние несколько часов он упорно пытался сосредоточиться на своей работе. Перед ним лежала стопка писем, на которые нужно было ответить, маячил список телефонных номеров, по которым нужно было позвонить. Но почему-то он так и не смог приступить к делам. Почему-то он стоял теперь перед дверью в детскую и стучался в нее.

Лилиан позволила ему войти, и он был немало удивлен, когда увидел в детской своего камердинера. Его взгляд задержался на лице Густава, а потом переметнулся на Лилиан. Она смотрела на него так, будто хотела спросить: «Ну и чего тебе здесь нужно?»

Но он сам этого не знал. И действительно, какого черта он сюда пришел? Он рассеянно провел рукой по волосам и насупился.

– Я решил узнать, как поживает малышка, – неожиданно пробормотал он, чувствуя, что его голос прозвучал крайне неубедительно.

Но эта фраза произвела эффект магического заклинания, и на лицах присутствующих засияли улыбки. У принца тут же отлегло от сердца.

– Если я вам не нужен, Ваше Высочество, то позвольте мне уйти, – поспешно проговорил Густав. – Мне необходимо сделать несколько телефонных звонков, касающихся поисков матери ребенка.

– Конечно, Густав, можете идти.

Густав повернулся к Лилиан.

– Госпожа Пэрроу, попросите принца помочь вам искупать ребенка, если вы до сих пор не уверены, что сможете сделать это сами.

– Хорошая мысль, – пробормотала она.

Густав откланялся и покинул комнату.

Принц рассеянно кивнул – теперь его внимание занимала только Лилиан. Он заметил, что в ее глазах появилась тревога. Она предчувствовала и опасалась чего-то, ведь они снова остались наедине. Его охватило волнение. Он не понимал, зачем испытывает свою судьбу.

Пытаясь избежать его взгляда, Лилиан склонилась над колыбелью.

– Привет, Оливия, – ласково сказала она. – Посмотри, кто пришел навестить тебя.

Он тоже склонился над колыбелью.

– Привет, Оливия.

Малышка уставилась на него сонными глазками.

Оливия. Это имя заставило его перенестись на двадцать лет назад. Перед его глазами отчетливо всплыло лицо матери.

«Оливия, любимая, верь мне, мы все спасемся», – сказал тогда отец. Он вспомнил, как мать крепко прижала его к себе, а отец обнял их обоих. Он вспомнил аромат розового масла и материнский поцелуй на щеке. В тот момент он ничего не боялся. Опасность была не страшна. Отец обещал спасти их.

Но через несколько дней его родители погибли. Старое, хорошо знакомое чувство горечи сдавило ему горло, но вскоре оно сменилось гневом, который вспыхнул в груди словно факел. Его руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Что с тобой? – спросила Лилиан, заметив, что он побледнел.

– Ничего, – ответил он и встряхнул головой.

– Мне показалось, что ты переменился в лице, – взволнованно продолжала она. – У тебя что-то болит? Что случилось? Скажи мне.

Она осторожно взяла его за руку. Он замер, потом повернул голову и удивленно посмотрел на нее. Она и в самом деле была взволнована, она беспокоилась за него, и ее беспокойство было искренним. Ее слова не были пустым звоном, жестом светской вежливости. Его сердце дрогнуло, и волна неудержимой нежности и благодарности затопила его. Ему снова захотелось прижать ее к себе и поцеловать.

Он продолжал смотреть на нее, с трудом сдерживая свой порыв. Она была так добра и так желанна. Он невольно приблизился к ней, но она отпрянула и покачала головой.

Да, она права. Все это слишком опасно – быть наедине с ней, касаться ее руки, находясь всего в нескольких шагах от постели. Ему нужно поскорее убраться отсюда и вернуться к работе.