Знак розы - Страница 13

– Я люблю зеленый чай.

Они прошли к столику и сели. Лилиан потянулась к чайнику, изящно взяла его в руки и стала наливать чай в тонкие фарфоровые чашки. Он насторожился и стал следить за ней. Обычно няни не позволяли себе браться за чайник, не дождавшись разрешения. Но она вела себя так, будто это она была здесь хозяйкой, а он – ее гостем. И как естественно и непринужденно она чувствовала себя в этой роли! Казалось, она находилась в хорошо знакомой и привычной атмосфере. Он нахмурился. Эта девушка была необыкновенной, и даже более того. Но что-то в ней будоражило и напрягало его.

Продолжая молча следить за ней, он пытался понять, как ей удалось так быстро проникнуть в его душу и совершить там переворот. Он не помнил, чтобы какая-либо женщина в прошлом вызывала в нем такую бурю самых разнообразных, противоречивых и необъяснимых чувств. Он знал, что не был отцом найденной сегодня в саду девочки, и все же провел полдня, ломая голову и пытаясь вспомнить каждую женщину, с которой он встречался, каждое свидание и каждый вечер, когда он мог напиться и не помнить, что делал.

Признаться, последнее с ним не случалось довольно давно. Но даже в прошлом, когда, грешным делом, с ним такое случалось, он все же никогда не терял бдительности. Он мог быть абсолютно уверен, что девушка, называющая себя его Тайной Возлюбленной, не заявится к нему с ребенком на руках. Потому что такой девушки в его жизни никогда не было.

И все же, когда Лилиан с упреком и недоверием смотрела на него, он начинал сомневаться и напряженно рыться в памяти. Так или иначе, его душевное равновесие заметно пошатнулось еще с того момента, когда, проснувшись в беседке, он увидел ее рядом. Она явилась как сладкое наваждение, как сказочная фея, как воплощенная мечта…

Впрочем, все это ерунда. Ему не раз приходилось иметь дело с женщинами, так что он справится как-нибудь и с ней.

Он взял чашку с чаем, поднял ее и с насмешкой провозгласил:

– За любовь и красоту!

Ее глаза вспыхнули. Она тоже подняла свою чашку.

– За честность и прямоту!

Он сделал первый глоток и захлебнулся.

– Лилиан, – начал он предупреждающе, – ты слишком красива для того, чтобы тратить свое время на придирки.

Придирки! Она поставила чашку, откинулась на спинку кресла и спокойно посмотрела на него.

– Я полагаю, что нам нужно кое-что уточнить. Насколько я поняла, ты пользуешься устойчивой репутацией повесы. Но хочу предупредить, что я не собираюсь играть в твои игры. Я здесь не для твоих потех.

Ей показалось, что она сказала это довольно уверенно. Однако ее чувства говорили совсем о другом. Каждый раз, когда она смотрела на него, ей казалось, будто почва начинает ускользать у нее из-под ног. Его глаза насмешливо блестели, но за этим блеском скрывалось еще что-то. Она не знала, что это, но это заставляло ее задыхаться от волнения, теряться.

– Никогда не говори никогда, Лилиан, – посоветовал он тоном умудренного в мирских делах человека. – Рано или поздно обо всем можно договориться.

– Нет, – спокойно ответила она и медленно покачала головой. – Я так не считаю.

Он пожал плечами.

Они оставили эту тему и принялись болтать о пустяках. Через некоторое время в комнату вошел Густав и принес суп. Лилиан поприветствовала его улыбкой. Густав был высоким симпатичным мужчиной лет пятидесяти. Она впервые увидела его сегодня днем в детской, когда он пришел после разговора с Патриком, посвятившим его в курс дела. Лицо Густава светилось спокойствием и мудростью. Войдя в детскую, он сразу же направился к малышке, бережно взял ее на руки и стал с ней играть.

– О, похоже, у вас есть дети, – с улыбкой сказала ему Лилиан.

– Вы ошибаетесь, – ответил он. – Я никогда не был женат. Но у меня много племянников, так что я хорошо знаю, как обходиться с детьми.

Наблюдая за Густавом, она поняла, что может положиться на этого человека. Она видела, что он любит детей и разделяет ее заботу об этой малышке.

– Ужин подан, – сказал Густав и поставил супницу на большой стол, стоящий в центре залы.

Принц Патрик подал Лилиан руку, и они прошли к столу. Сервировка была неофициальной, но все же довольно шикарной: массивные столовые приборы из чистого серебра, хрупкий китайский фарфор, хрусталь, сверкающий при свете ламп. Густав разлил суп по тарелкам и вышел.

– У тебя замечательный камердинер, – сказала она, когда Густав покинул комнату.

– Да, – согласился Патрик. – Густав – человек большого опыта и таланта. Многогранная личность. Он не только следит за тем, чтобы я случайно не расшиб себе нос. Он еще и художник. Неплохо пишет маслом. Если ты будешь хорошо вести себя, он, может быть, напишет твой портрет.

– Было бы чудесно! – воскликнула она.

Она вспомнила о своем портрете, который висел в их семейной библиотеке. Она была изображена в одежде Дианы – богини-охотницы. Когда ей было восемнадцать, она находила в этом портрете что-то забавное, но теперь он казался ей нелепым и старомодным.

– Знаешь, – снова заговорил Патрик удивительно мягким голосом. – Я обязан Густаву своей жизнью. Он спас меня во время революции и привез в Америку.

Какое-то время они молчали. Лилиан вспомнила, что его родители были убиты во время кровавого бунта и переворота в Октавии. Он был еще совсем ребенком, когда это случилось. Внезапно ее охватило чувство глубокого сострадания к нему. История ее страны была полна трагедий, и его трагедия была одной из них. Что-то в его глазах говорило о том, что эта боль до сих пор живет в нем.

– Расскажи мне немного о себе, – сказал он, будто пытался нарушить тягостную тишину, повисшую в воздухе.